Как умирали русские писатели. Часть вторая

   "В глубине неказистой мрачной комнаты его кабинета лежал он, одетый, на диване с закинутой на подушку головой. Свет лампы или свеч, стоявших подле на столике, падал плашмя на белые, как лист бумаги, лоб и щеки и несмытое тёмно-красное пятно крови на его подбородке... Дыхание каким-то слабым свистом прорывалось из его горла, сквозь судорожно раскрывшиеся губы". Такими словами журналист Болеслав Маркевич описывал Федора Михайловича Достоевского 28 января 1881 года. Писатель умирал, и это было очевидно. Он сам чувствовал приближение своей смерти, принимая ее с достоинством и покорностью.

   В первой части серии "Как умирали русские писатели" мы рассказали три версии смерти Николая Гоголя, а также об онкологии, которая стала причиной кончины двух великих представителей русской литературы — Ивана Тургенева и Николая Некрасова. Сегодня обратим внимание на еще одну распространенную причину смерти — заболевания легких, от которых скончались Федор Достоевский, Антон Чехов и Лев Толстой.

Федор Достоевский. "Я должен сегодня умереть"

   У Достоевского начались проблемы с легкими еще во время ссылки, и они усугубились к шестидесяти годам его жизни. Постоянный кашель вызывал приступы слабости, голова кружилась, перед глазами темнело, и писатель предпочитал проводить долгое время в постели, пока недуг не отпустит его.

   Однако напрасно - приступы кашля случались всё чаще и чаще, мучая писателя, а за последние три года открылись даже кровотечения. "У меня кровь из горла идёт; доктор говорит, что у меня где-то внутри жилка порвалась и из неё-то течёт кровь... уж две рюмки, говорят, вытекло", - рассказывал писатель метранпажу, пришедшему к нему домой обсудить выпуск и верстку "Дневников писателя".

   В ночь с 25 на 26 января 1881 года, Достоевский работал в своем кабинете, когда вдруг начал сильно кашлять кровью и потерял сознание. Был вызван доктор Фон-Бретцель, который наблюдал за писателем в последние годы. Когда Достоевский пришел в себя, он снова начал сильно кашлять, изо рта пошла кровь, и он снова потерял сознание. В течение следующих двух дней состояние Федора Михайловича то улучшалось, то ухудшалось. 26 января приступов не было, и Достоевский чувствовал себя довольно неплохо. Он попросил свою жену, Анну Григорьевну, прочитать принесенные из типографии корректуры, и даже пошутил, проводя время за просмотром газет.

   Однако на следующий день все повторилось. Снова возник кашель и обильное кровотечение. Приглашенные врачи - профессора Кошлаков и Пфейфер - могли лишь смягчить страдания умирающего, поскольку никто не умел лечить туберкулез легких, особенно с развившейся при нем эмфиземой. Достоевский хорошо понимал это, смирившись с тем, что жизнь его подходит к концу. Его жена Анна Григорьевна потом вспоминала, что утром 28 января она проснулась от того, что Федор Михайлович пристально смотрел на нее:

"— Знаешь, Аня, — прошептал он, — я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру.

— Голубчик мой, зачем ты это думаешь? Ведь тебе теперь лучше, кровь больше не идет, очевидно, образовалась «пробка», как говорил Кошлаков. Ради бога, не мучай себя сомнениями, ты будешь еще жить, уверяю тебя!

— Нет, я знаю, я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие!"

   В тот же день в восемь вечера наступила смерть. За это время Достоевский успел попрощаться со своими близкими, принять причастие и исповедаться. Он ушел из жизни мирно, просто закрыв глаза, и его душа покинула его смертное тело.

Антон Чехов. "Давно я не пил шампанского"

   Антон Павлович Чехов умер спокойно и без излишних страданий на немецком курорте Баденвайлер, куда он прибыл летом 1904 года для лечения туберкулеза.

   Снова проблемы с дыхательной системой, снова тяжелое заболевание — чахотка, ставшая бичом XIX века и унесшая жизни многих людей. В случае с Чеховым, он мог заразиться этим недугом во время своего путешествия на Сахалин — постоянные дожди, холодная влажность, постоянно мокрая одежда, в которой ему приходилось преодолевать сотни километров на лошадях по полному бездорожью.

   В четверг, 1 июля 1904 года, Чехов был в хорошем настроении и полон беспечности. Он даже начал задумывать историю о роскошном курорте, где внезапно многие богачи остались без ужина из-за бегства повара. Жена писателя, Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, смеялась над этим сюжетом от всей души. Она и представить себе не могла, что вскоре будет стоять перед телом своего ушедшего мужа.

   В полночь писатель вдруг проснулся от того, что ему стало трудно дышать. Он разбудил свою супругу и впервые за все время пребывания на курорте попросил ее позвать врача. Пока нашли врача, разбудили и привели в дом, где остановились Чеховы, состояние писателя ухудшилось. Он ослабевал с каждой минутой, его грудь поднималась и опускалась в отчаянной попытке вдохнуть как можно больше воздуха.

   Прибывший доктор Шверер попытался нащупать пульс, который едва-едва бился.

— Смерть? — спросил Чехов у доктора по-немецки.

— О, нет, что вы! — горячо возразил Шверер, и попросил немедленно доставить из ближайшей аптеки баллон с кислородом.

— Не надо, — слабо улыбнулся Чехов и испарина выступила на его бледном лбу. — Пока несут кислород, я уже умру.

   Сердцебиение становилось все более слабым и тихим. Существует поверье среди медиков, что если смерть коллеги неизбежна (а Чехов был врачом), то можно позволить ему выпить бокал шампанского. По словам Ольги Леонардовны, Шверер поступил именно так. Когда он подошел к постели писателя с полным бокалом, тот тихо прошептал жене:

— Я умираю.

   Затем он повернулся к доктору и повторил те же слова на немецком языке. При помощи медика Чехов приподнялся в постели, улыбнулся тихой улыбкой и произнес: "Давно я не пил шампанского...", медленно допил бокал до дна. После этого он спокойно улегся на левый бок и закрыл глаза. Через полчаса писателя уже не было.

   В течение длительного времени причина смерти Чехова не вызывала сомнений. Однако в 2018 году было опубликовано исследование британских ученых, которые проанализировали химический состав пятна крови на рубашке писателя, которую он носил в момент смерти. Помимо протеинов, указывающих на наличие микробактерий туберкулеза, они обнаружили белковое вещество, свидетельствовавшее об образовании тромба. Это, вероятно, привело к закупорке сосудов и кровоизлиянию в мозг, то есть к инсульту. Согласно ученым из Куодрэмского института, хотя туберкулез серьезно подорвал здоровье писателя, он он не мог стать причиной его внезапной смерти.

Лев Толстой. "Не надо морфину"

   Зато ни у кого нет сомнений в смерти столпа русской литературы Льва Николаевича Толстого. Начавшаяся с легкой простуды, болезнь превратилась в крупозное воспаление легких, от которого не смогли спасти 82-летнего писателя даже лучшие врачи, срочно прибывшие на прежде никому не известную станцию Астапово.

   На этой станции произошли события, которые привели к смерти известного писателя. 31 октября 1910 года Лев Толстой прибыл на перрон Астапово в сопровождении своей дочери Анны и врача Маковицкого. Писателя ослабила простуда, которую он подхватил в Оптиной пустыни во время путешествия из Ясной Поляны. Врач попросил начальника станции предоставить отдельную комнату для писателя, где можно будет начать лечение. Сначала Толстого уложили в дамском зале ожидания, но затем, из-за многочисленных зевак, его перевели в дом начальника. Поддерживаемый доктором, Лев Николаевич с трудом передвигался, опираясь на узловатую палку.

   Астапово быстро заполнилось народом. Сюда прибыли журналисты, готовые заплатить кругленькую сумму за эксклюзивную информацию о состоянии здоровья графа Толстого. Приехали и священнослужители, надеясь первыми услышать исповедь безбожника Толстого. Даже игумен отец Варсонофий из Оптиной пустыни прибыл сюда, хотя сам Толстой так и не посетил его скит.

   Семья писателя, жена Софья Андреевна и дети, прибыла заказным экстренным поездом из Ясной Поляны. Также продолжали прибывать жандармы, беспокоясь о возможных антиправительственных выступлениях. Им было важно выяснить все обстоятельства произошедшего. Они провели детальный допрос начальника станции, выяснив время прибытия графа Толстого, сопровождающих его лиц и последующие события.

   И, конечно, врачи. Их было настолько много, что начальник станции Иван Озолин приказал выделить целый вагон на запасных путях для размещения медиков. Все известные специалисты медицины пытались вылечить Толстого. Состояние последнего, как на качелях, то улучшалось, то угрожающе зависало на отметке градусника в 39,8 градусов.

   Медики занимались своим делом, а вся страна с тревогой следила за новостями о здоровье писателя. Тульские газеты почти каждый день сообщали о смерти Толстого. Информация быстро распространялась и по столичным газетам, но затем стыдливо опровергалась. В Москве бюллетени о состоянии Льва Николаевича публиковались три раза в день, а в Киеве студенты пропускали занятия, чтобы внимательно следить за новостями из Астапово.

   А там с каждым днем ситуация становится все более печальной. 4 ноября Толстой находится в состоянии сильного жара, он бредит и не узнает никого. 5 ноября удалось снизить температуру до 37,1°. Появилась надежда на выздоровление: вечером граф съел немного солянки и выпил кофе с молоком.

   Однако 6 ноября температура снова подымается, а пульс зашкаливает. Толстой, будто вынырнув из глубокого омута болезни, еле узнает окружающих. "Истина… люблю много… все они…", - шепчет он в полубреде. Врачи наконец-то разрешили привести к нему Софью Андреевну, которая, прибыв на место, вынуждена была оставаться в соседнем здании. Медики избегали встречи писателя с супругой, чтобы не вызвать лишнего волнения. Но 6 ноября это уже не имеет значения - Толстой , бесспорно, умирает.

   Говорят, что его последними словами были: "Не надо морфину". В то время многим умирающим назначали морфий для облегчения страданий, но Лев Толстой стремился умереть с чистым сознанием. Но укол все-таки был сделан... И вот, в шесть часов утра 7 ноября 1910 года, он покинул этот мир.

   "В невыразимой скорби благоговейно целую Вашу руку и ту священную землю, что приемлет прах погибшего", — написал в скорбной телеграмме вдове Толстого 40-летний, полный сил и здоровья Иван Бунин. Смерть "ювелира слова" и ярчайшего гения Серебряного века откроет третью часть нашего мини-цикла "Как умирали русские писатели".