Как умирали русские писатели. Часть третья
"Был я богат — теперь, волею судеб, вдруг стал нищ… Был знаменит на весь мир — теперь никому в мире не нужен… Очень хочу домой!" - так писал Иван Бунин в 1941 году. Семьдесят лет жизни остались позади, а впереди - лишь полная неизвестность, отсутствие средств и легочное заболевание, постепенно отнимающее его силы.
В предыдущей части серии "Как умирали русские писатели." мы узнали о последних днях великих писателей - Достоевского, Чехова и Толстого. Сейчас же рассмотрим, как прощались с жизнью Иван Бунин, Александр Куприн и Михаил Булгаков.
Иван Бунин. "Очень хочу домой"
Иван Бунин, великолепный в своем новом фраке с белым цветком на петлице, привлекал внимание своей гордой осанкой и торжественно-сдержанным лицом на церемонии вручения Нобелевской премии в декабре 1933 года. А уже в середине сороковых годов он был слабый и страдающий одышкой. Его седая голова была закутана в теплый шарф, а поднятый воротник пальто придавал ему вид сгорбленного слабого человека. Бунин признавался, что не умеет управлять деньгами. Несмотря на то, что Нобелевская премия могла обеспечить ему и его супруге безбедную старость, они растратили ее быстро, не приобретя жилье и не отложив средства на черный день. Вместо этого они щедро помогали малознакомым людям и поддерживали молодых литераторов, оплачивая издание их книг.
Это привело к тому, что уже в 1948 году семья Буниных оказалась практически без средств к существованию. Переехав в арендованную квартиру в Париже, писатель имел только небольшую ежемесячную сумму, которую перечислял американский филантроп Атран, а все дела Бунина вел его верный секретарь Андрей Седых.
С середины тридцатых годов писателя мучила эмфизема, несмотря на курортное лечение на юге Франции. 1950-й год Иван Бунин встретил тяжело больным человеком, проводя большую часть дня в постели. Операция, проведенная в этом же году, была перенесена им стойко и мужественно в возрасте 80 лет. Писатель страстно желал жить, но осознавал, что его годы подходят к концу и надежд на улучшение здоровья уже почти не оставалось.
Каждый раз, когда доктор, русский эмигрант Владимир Зёрнов, приходил к Бунину, писатель с нетерпением ждал его и старался следовать всем его рекомендациям. В своих "Воспоминаниях врача" В. М. Зёрнов описывал, как Бунин брал свою палку, стоявшую у кровати, и стучал ею в стену, разделявшую его спальню и комнату жены. Если жена не появлялась сразу, он кричал: "Вера, Вера, приходи скорее, слушай, что скажет доктор". Но как только Вера Николаевна, уже плохо слышащая и видящая, прибегала, готовая выполнить любую его просьбу, Бунин нетерпеливо отправлял ее, говоря: "Ну чего ты пришла, оставь нас с доктором вдвоем и приходи потом".
В этом небольшом эпизоде проявлялся весь 83-летний Бунин - капризный, но страстно желающий жить. К сожалению, его время подходило к концу, и ничего не могло изменить этот факт. Вечером 8 ноября 1953 года Зёрнову срочно позвонила Вера Николаевна. Иван Алексеевич лежал на кровати, дыша тяжело. Его сердце становилось слабее, пульс еле ощущался. Доктор сделал необходимые инъекции, успокоил Бунина и его жену, обещал приехать утром. Однако в середине ночи последовал второй звонок - у писателя началась агония. Когда доктор снова пришел в квартиру Буниных, Ивана Алексеевича уже не было в живых.
Александр Куприн. "Мне страшно"
В течение всей своей жизни, за исключением последних пяти лет, Бунин стремился к активному образу жизни. Он никогда не избегал общения, интересовался творчеством своих коллег-эмигрантов и умеренно употреблял алкоголь. В отличие от него, его друг и литературный соперник Александр Куприн медленно тух по причине чрезмерного употребления спиртного. Сам Бунин в своем очерке "Куприн" в 1921 году отмечал:
Когда мы жили с ним и его второй женой уже в Париже, — самыми близкими соседями, в одном и том же доме, — и он пил особенно много, доктор, осмотревший его, однажды твердо сказал нам: «Если он пить не бросит, жить ему осталось не больше шести месяцев». Но он и не подумал бросить пить и держался после того еще лет пятнадцать, «молодцом во всех отношениях».
Однако такие излишества не прошли бесследно для здоровья. Когда в 1937 году 66-летний Александр Иванович вернулся в Россию, его состояние было крайне плохим. Болезнь, рак пищевода, была диагностирована, но родные скрывали правду от него. "Чем же я болен? Что случилось?", — спрашивал писатель у своей жены, Елизаветы Морицовны. Она лишь успокаивала его, а ночами плакала в одиночестве. Семья не могла позволить себе оплатить лечение, поэтому предложение советского правительства о возвращении на родину было принято с благодарностью.
Мнения историков разделились относительно инициатора возвращения Куприна. Одни утверждают, что полпред СССР во Франции Владимир Потемкин стал двигателем этого процесса. Другие утверждают, что заслуга принадлежит исключительно супруге Куприна - Елизавете Морицовне. В любом случае, 31 мая 1937 года Александр Иванович прибыл на вокзал в Москве вместе со своей любимой женой и кошкой в корзинке. После недолгого пребывания в столице, он переехал и поселился в Ленинграде, в элитном доме на Выборгской стороне, в квартире, предоставленной советским правительством. Он был окружен вниманием врачей - больница, санаторий, снова больница - лучшие медики страны лечили писателя. Но все усилия были напрасны. Только операция могла победить запущенный онкологический процесс.
В начале 1938 года писателя прооперировали. После этого Куприн ненадолго приободрился как физически, так и морально. Его семья даже отправила его в санаторий в Гатчине. Однако к творчеству он не вернулся, хотя в "Известиях" появилась восторженная статья Куприна о прекрасной жизни в Советском Союзе. После этого было опубликовано интервью его жены, в котором она рассказывала, что Александр Иванович был восхищен тем, что увидел и услышал в СССР.
Но это всё было ложью. Дифирамбы от его имени писали специальные люди, в то время как сам писатель сражался с онкологией. К сожалению, его усилия были тщетными. Летом 1938 года жена Куприна написала письмо дочери, оставшейся в Париже, о том, что несмотря на созданные условия, "папа тихо угасает". В августе 1938 года короткая ремиссия закончилась обострением болезни. Куприна, истощенного и высохшего как пергамент, срочно перевезли из санатория в ленинградскую больницу. Все это время рядом с ним была верная Елизавета Морицовна, держащая его за руку и читающая молитвы по его просьбе. Она также записала последние слова Куприна, произнесенные им вечером 25 августа 1938 года:
Вот, вот начинается, не уходи от меня, мне страшно.
Через пять часов писателя уже не было. Его жена прожила еще четыре года, покончив с собой в 1942 году во время блокады Ленинграда. Ей сообщили ложную информацию о том, что их дочь Ксения, оставшаяся в Париже, была арестована гестапо.
Михаил Булгаков. "Мучительно, канительно и пошло"
Последние дни Куприна были немного легче благодаря сильным обезболивающим, которые помогали смягчить страдания от распространяющейся раковой опухоли. В отличие от него, Михаил Булгаков ушел из жизни дома, переживая ужасные муки. Даже легкое касание одежды или одеяла было для него невыносимо больно.
С детства у Михаила Афанасьевича была почечная недостаточность, возможно, унаследованная от отца. Будучи врачом, он внимательно следил за состоянием своего организма. До революции он заразился дифтерией, леча крестьянских детей как земской врач. Самостоятельно ввел себе противодифтерийную сыворотку, которая защитила его от инфекции, но вызвала сильный зуд на коже. Чтобы облегчить боль, он начал принимать морфий дважды в день. Хотя он смог побороть зависимость от наркотика, привычка к обезболиванию осталась. Именно она привела к его преждевременной смерти.
В сентябре 1939 года писателю стало плохо, когда он отдыхал в Ленинграде. Он вдруг заметил, что не может различить надписи на вывесках и обратился к окулисту. После осмотра окулиста его направили к терапевту из-за высокого давления, а затем к нефрологу для получения развернутых анализов. Диагноз хронической почечной недостаточности не удивил Михаила Афанасьевича. Ему начали лечение, но проблемы со зрением вызывали головные боли. Обезболивающие помогали лишь временно. Основными методами лечения для Булгакова стали диетическое питание и прогулки на свежем воздухе. По рекомендации Фадеева, председателя Союза писателей СССР, его отправили в санаторий "Барвиха".
Однако курортное лечение оказалось неэффективным. И сам Булгаков с грустью был вынужден признать это. В своем письме к старому другу-врачу Александру Гдешинскому он отмечает:
...ну вот я и вернулся из санатория. Что же со мною?.. Если откровенно и по секрету тебе сказать, сосет меня мысль, что вернулся я умирать. Это меня не устраивает по одной причине: мучительно, канительно и пошло. Как известно, есть один приличный вид смерти — от огнестрельного оружия, но такового у меня, к сожалению, не имеется.
Состояние писателя продолжает ухудшаться. В феврале 1940 года Булгакова консультирует личный врач Сталина профессор Виноградов, который позднее чуть не стал жертвой "дела врачей". Однако его рекомендации ограничивались лишь облегчающими боль и поддерживающими жизненные силы препаратами. Медики осознали, что спасти Булгакова уже невозможно.
Он и сам это осознает. Большие дозы снотворного и обезболивающего уже не приносят облегчения. Его организм отравлен, а зрение полностью потеряно. В своих воспоминаниях сценарист Сергей Ермолинский утверждал, что Булгаков не мог узнать никого, кроме своей жены Елены Сергеевны, по ее быстрым шагам:
Булгаков лежал на постели голый, в одной набедренной повязке (даже простыни причиняли ему боль), и вдруг спросил меня: "Похож я на Христа?.." Тело его было сухо. Он очень похудел...
Когда речь заходит о Михаиле Булгакове, можно утверждать, что для него смерть стала настоящим спасением. Она настигла его 10 марта 1940 года. В дневниках Е. С. Булгаковой последняя запись звучит коротко и трагично: "16 часов. Миша умер".
Михаил Булгаков не дожил до своего 49-летия всего лишь два месяца. В то время как Владимиру Набокову улыбнулась судьба, даровав ему целых 78 лет жизни. Известный писатель русского зарубежья ушел из жизни в Швейцарии в 1977 году, оставив после себя множество произведений, которые до сих пор пользуются популярностью и вызывают интерес у критиков. Рассказ о его уходе станет четвертой и завершающей частью мини-цикла "Как умирали русские писатели".
